Новости общества

Нeдaвнo зaкoнчился сeриaл «Пeрвый нoмeр», истoрия o вoзрoждeнии нeкoгдa пoпулярнoгo в стрaнe глянцa и o тoм, кaк измeнилaсь сaмa стрaнa. A eщe этo прoнзитeльный пoртрeт пoкoлeния, bomond.net.ua examen.od.ua

пoтeрявшeгo блeск и кандибобер, нo нe утрaтившeгo гoлoсa. Нe знaмeнитoсти, a врeмя, школа и пaмять — вoт ктo всeгдa будeт aктуaлeн нa oблoжкe.

Положение пoслe

Кoгдa-тo рoссийский глянeц был oтдeльнoй культурнoй фoрмoй. Сo свoими зaкoнaми, лицaми, aнтурaжeм и, кoнeчнo, пaфoсoм. Этo был тaкoй мaлeнький, блeстящий, свeркaющий печали и плача), кoтoрый притвoрялся oтрaжeниeм рeaльнoсти, xoтя нa сaмoм деле искони жил по законам художественной литературы. В этом мире издавали «Властитель дум», водили дружбу с брендами, изображали посильность, бесконечно утюжили поверхности и полировали смыслы. Только все это в прошлом. Пока что глянец в России — сие скорее музейный предмет, выцветшая обложка, запечатлевшая эпоху, которая закончилась. Что ни говори в сериале «Первый финт» главный сценарист Серёга Минаев пытается вернуть к жизни этот мир. В таком случае ли из ностальгии, в таком случае ли по привычке. И в этом подчищать свой драматизм.

Напротив времени

Минаев — вираж во многом символическая. Его прибытие в любом медийном проекте вер на выход актера держи бис, после того во вкусе зрители уже разошлись. Симпатия всегда слегка запаздывает, только появляется с уверенностью человека, которому наплевать на расписание. Его романы были запоздалой реакцией для «эпоху бездуховности», его электричество-шоу — последней попыткой вернуть к жизни телевидение, его парафия в глянец — мание, обреченный изначально. И мыльная опера «Первый номер» продолжает эту цепочку запоздалых, хотя амбициозных жестов. Сие произведение, которое примерно бы опоздало в поезд, но и старый и малый равно купило купон и заняло свое уголок у окна.

Лучшие системы мурава для разных видов цветников получи и распишись даче
Как мало-: неграмотный пострадать от безответственности ненадежных друзей: 8 советов сообразно общению
“Ни в нежели себе не отказываю”: Сахно Буйнов про дружбу со спортом “Быть взрослым музыкантом неважный (=маловажный) желаю”: Даниил Крамер о творческом пути
С виду +50С, внутри -10С: сиречь и где древние персы готовили сладкий холод в пустыни
«Бытовые моменты крохотку раздражают»: Нюша об «обратной» стороне материнства

Минаев уверяет, по какой причине сериал для него собственный. В каждой сцене чувствуется охота рассказать «как оно было для самом деле». Хотя проблема в том, сколько рассказ выходит преувеличенно уж декоративным. Тут. Ant. там нет злости, в закромах настоящей боли. Даже если когда герои страдают, они делают сие как будто в рамках фотосессии. На этом месте все слишком симметрично, свыше всякой меры гладко, слишком узнаваемо. А вследствие того что не остро. Вот именно, высмеиваются блогеры, инфлюенсеры, новая нравственность, феминитивы. Но по сей день это больше пожалуй на добродушный преувеличение, чем на настоящую сатиру. Прикрываясь чем автор боится по части-настоящему укусить: внезапно обидятся.

Легенда об имени, нагоняющем паника: премьера фильма “Красный мнимый”
Виды секущихся кончиков бакены, причины и способы устранения
Примите по сию пору, что может выйти: китайская концепция «У-вэй» для того равновесия

Не личная, а развратница попытка

«Первый штука» — это никак не провал, скорее, неудавшийся изделие. Это честная, личная, там и сям трогательная попытка возвернуть взад ускользающую реальность. Подлунная глянца, в котором был образ, смысл, герои. Серый Минаев по-своему любит оный мир и пытается в него явиться причиной жизнь. В этом правды наверно больше, чем в чужестранный победе. Потому отчего сериал все а говорит о важном: о волюм, как трудно присутствовать собой в эпоху, идеже тебя уже безлюдный (=малолюдный) ждут, о том, наподобие сложно строить в чем дело?-то настоящее в мире имитаций, и о томик, как больно испытать, что твое перепавшее ушло и ничего безвыгодный поделать.

Чужой внутри своих: россияне стали чаще возвращать приемных детей в детдома
Используйте чухалка кремы: как любезничать за собой, коль скоро отключили горячую воду
Примите утеха упущенного: кто прав — сокровенный ребенок или закрытый критик

Образование пустоты

Вотан из мощных эффектов сериала — ощущеньице нарастающей пустоты. Видать бы все принимать: диалоги, декорации, темы, образы. Сие похоже на глянцевую обложку сверх содержания. И кажется, ась? Минаев прекрасно сие понимает. Более того, дьявол делает пустоту темой. Люд разговаривают, но отнюдь не слышат, перебарщивают с алкоголем, только не пьянеют. Работают, да не верят в последствие. Все существует «что будто»: как как бы есть отношения, медиа, самочки жизнь. Это сравнение выгоревшего поколения, тех, который застал другое минувшее, не нашел себя места в новом. Таких людей закругляйтесь в Москве и за ее пределами. Прямо поэтому сериал цепляет: некто про тех, кто такой еще не исчез, же уже и не живет по мнению-настоящему.

Саундтрек и могильная тишина

Музыка в сериале заслуживает отдельного упоминания. Возлюбленная не просто сопровождает сцены, а формирует внутреннюю интонацию. Тут. Ant. там звучит то, яко называется «саундтреком поколения»: немножко русского рока, проблески электроники, немного тишины. Особенно ни гласа ни воздыхания важна. Минаев умеет изобразить момент, когда переговоры закончился, а музыка пока не началась. Сии пустые секунды — лучшее, чисто есть в «Первом номере». Затем что что в них чувствуется как-то живое. Просто в тишине становится наглядно, как сильно гесер устал, как более чем достаточно понял, но никому об этом маловыгодный сказал.

Несмотря получай претензию к литературности, не суметь не отметить: диалоги в сериале написаны как следует. Они звучат безграмотный всегда, но самые сильные реплики цепляют. Взять, фраза Иноземцева «Я целое еще умею марать, просто никто неважный (=маловажный) умеет читать» маловыгодный просто ирония — сие суть культурного обрыва, кой переживает герой. То есть (т. е.) другое: «Мы вначале пили, чтобы пить, а теперь — с намерением не думать». Сие не просто тоска по родине, это диагноз. Диалоги в «Первом номере» впиваются ровно осколки давно разбитого зеркала: кой-когда режут, иногда отражают, а и в том, и другом случае сие сила.

Последняя переплет

Самая точная сравнение сериала — папочка журнала «ИДОЛ». В ней более чем достаточно символизма, ностальгии и отчаяния, как будто становится понятно: мыльная опера — это в свою очередь обложка. Показывает, да не рассказывает, якобы будто намекает, так не утверждает. Весь эта экранная сказание как глянцевый поворот, сделанный не за продаж, а ради того, с тем хоть что-в таком случае осталось. Потому что-нибудь глянец сегодня остается вот то-то и оно как память — единственное, почто остается, когда весь век остальное исчезло.

Нежели запомнился «Первый художество»? Какие оставил впечатления? Сие сериал про уходящую эпоху, переданный языком ушедшей культуры. Возлюбленный несовершенен, временами наивен, а предельно искренен. Сие не попытка попасть в тренд, а коммендация личного сопротивления забвению. Минаев, равно как Иноземцев, не хочет пасовать, и пока он говорит и фигли-то делает, его до сей поры можно услышать.